В апреле 1991 года после принятия в СССР закона «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» началась активная фаза развала Советского Союза.
 
Наблюдая этот процесс, в Вашингтоне объявили об окончании холодной войны. В этой связи генералы Пентагона решили пересмотреть свою военную доктрину.
 
О том, как менялась стратегия американских генералов после холодной войны на страницах ИА «Оружие России» рассуждает наш специальный корреспондент Алксандр Ситников.
 

Подписание беловежского соглашения
 
США – мировой шериф
 
Еще в 1990 году, осмысливая процессы в Советском Союзе, президент США Дж. Буш и его советники заявили, что наступает время однополярного мира. Военный аналитик Майкл Т. Клэр в своей книге «Политика Пентагона после холодной войны» пишет, что с точки зрения Пентагона «использование Президентом США военной мощи нужно исключительно для защиты и соблюдения всеми странами правил международного поведения. Однако эта доктрина часто путается с концепцией «нового мирового порядка», хотя это два разных понятия»".
 
В то же время военный истеблишмент США явно грустит о потери сильного противника, каким был СССР. Ибо отсутствие реальной угрозы, исходящей от Советского Союза, ставит перед ними иные, более мелкие задачи.
 
Как следствие, в лексиконе генералов Пентагона вместо «глобальной войны с Варшавским договором на просторах Европы» всё чаще звучат термины «институционализация сражения» и «конфликты низкой интенсивности», наподобие тех, что произошли в Гренаде и в Панаме.
 
Если раньше на брифингах пресс-службы Армии США у журналистов «по спине бегали мурашки с величиной в пятицентовую монету», то теперь корреспонденты явно скучают.

 
Вторжение США в Гренаду в 1983 году
 
Всё на борьбу с повстанцами
 
До 1990 года американским генералам всё было понятно. Будущие сражения они видели в восточной Европе с использованием мощных соединений тяжелых танков при поддержке крупнокалиберной артиллерии. При этом планировались массовые и длительные воздушные битвы в небе Германии, Чехословакии, Польши.
 
Одновременно не отрицалось применение ядерного удара для предотвращения поражения. С окончанием холодной войны всё это потеряло былую актуальность. На первый план вышли другие задачи, связанные с ролью «мирового шерифа». Здесь-то и обнажись нерешенные стратегические проблемы.
 
Так участие США в конце 1950-х и начале 1960-х в локальных конфликтах в Африке, Азии, и Латинской Америке принесли неприятные сюрпризы в виде партизанских войн. Разработанная стратегия борьбы с повстанцами, применяемая во Вьетнаме и в Доминиканской Республике, оказалось полностью дискредитированной.
 
Однако Рейган потребовал провести её ревизию для борьбы с социалистическими партизанами. В итоге опять-таки появилась концепция применения в этих мелкомасштабных операциях «тяжелой» силы, оснащенной большим количеством танков, ракет, артиллерийских орудий, при поддержке самолетами.
 
С той разницей, что в случае необходимости эта техника должна быть немедленно доставлена в зону боев. Справедливости ради, американские военные стратеги попросту «заболтали», то есть усложнили идею Рейгана таким набором решений, что борьба с коммунистическими повстанцами опять оказалось без цельной доктрины.
 

Генерал Щварцкопф перед законодателями США
 
В поисках нового врага
 
В 1991 году независимые американские военные эксперты подсчитали, что после исчезновения угрозы «глобальной войны с Варшавским договором» военное ведомство США можно без угрозы национальной безопасности сократить свой бюджет на 90%. Казалось бы, освободившие ресурсы можно будет направить на социальные и экономические проекты.
 
Однако, в Конгрессе США возобладала другая точка зрения, связанная с проблемами массового трудоустройства профессиональных военных, а также с банкротством подрядчиков Пентагона и всех институтов, существующих на деньги военного бюджета.
 
Для того, чтобы предотвратить «эту катастрофу», была создана и научно обоснована новая парадигма, которая оправдывала бы сохранение огромной армии после 1990-х годов. Вскоре «враг» был найден. Это – недружественные региональные державы, обладающие современными обычными вооруженными силами и средствами массового уничтожения. Так возникла доктрина войны «средней интенсивности».
 
Умные ракеты вместо ядерного апокалипсиса
 
Еще в 1988 году на специальных слушаниях в конгрессе США было предложено отказаться от угрозы войны с СССР. «Ядерный апокалипсис не нужен ни нам, ни Москве, - говорились в аналитической записке Центра стратегических и международных исследований (CSIS) из Вашингтона, - в (американском) обществе все больше людей осознают это. Надо сосредоточиться на режимах-регенератах, борьба с которыми должна вестись с использованием «умных» ракет».
 
Эта идея не сразу завоевала популярность среди политиков и военных, но уже в январе 1990 года министр обороны Дик Чейни заявил конгрессу, что «Соединенные Штаты должны признать наличие интересов США за пределами дружественной Европы. Для решения их Пентагон в большей степени должен опираться на мобильные силы, хорошо подготовленные и оснащенные самым современным оружием, которые смогут дистанционно и первыми уничтожать военную инфраструктуру противника точечными ударами».
 
Главным бенефициаром этой позиции стал дальний транспортный самолет С-17, который Конгресс хотел лишить финансирования.

 
Эта концепция была опубликована в апреле 1990 года, за пять месяцев до вторжения Ирака в Кувейт. Таким образом, для американских военных всё сложилось идеально. Позднее в рамках операции «Щит в пустыне» выявились значительные проблемы с тяжелыми танками М-1 и М-60 танки в Саудовской Аравии, что тоже стало дополнительным козырем в пользу дистанционной войны.
 
Оружие новой концепции
 
По мере продвижения новой доктрины стало понятно, что многие страны третьего мира обладают современными истребителями и системами ПВО советского производства. Для их преодоления были востребованы самолеты F -117A «СТЕЛС», которые до этого критиковались за высокую стоимость. Именно тогда началась разработка нового, более дорогостоящего истребителя F-22.
 
К этому моменту Пентагон завершил разработку новой линейки высокоточного оружия, в первую очередь, морской крылатой ракеты Tomahawk (КРМБ) и бомбы GBU-24 с лазерным наведением. Благодаря этим вооружениям, а также средствам дальней радиолокационной разведки, новая концепция «конфликта средней интенсивности» полностью себя оправдала.
 
После успешного завершения компании «Буря в пустыне» в своем выступлении перед Комитетом по иностранным делам Палаты представителей государственный секретарь Джеймс Бейкер сказал: «с точки зрения новой военной концепции всё, наконец, стало ясно, даже больше, чем мы могли бы себе представить год или даже полгода назад. Я не скажу, что США стали главным полицейским в мире, но роль Америки отныне будет доминирующей во всех мировых проблемах».
 
 
При написании материала использовались данные открытого интернет-источника: