Современные международные конфликты, несмотря на их кажущуюся уникальность, неповторимость и непредсказуемость, обладают большим сходством и развиваются в целом по одним и тем же закономерностям. Это, в свою очередь, позволяет предсказывать их дальнейшее развитие и рассматривать эти конфликты как объект внешнего управления. Современными конфликтами можно и нужно управлять, исходя из общих для всех них закономерностей возникновения, эволюции и разрешения. Представления о международных конфликтах как о сугубо индивидуальных и непрогнозируемых явлениях ведут к запоздалому и неэффективному реагированию по факту, и к опасной практике политических импровизаций.
В современных конфликтах технологии информационно-психологического воздействия применяются в рамках четырех доминирующих культурно-цивилизационных моделей: англосаксонской (представители - США, Великобритания, страны Британского Содружества), восточноазиатской (Китай, Вьетнам, Таиланд, Тайвань и др.), ближневосточной (исламский мир: арабские страны, Иран, Пакистан, Турция, Индонезия) и романо-германской (Западная Европа), каждая из которых стремится преобразовать политические системы участников конфликта в соответствии с собственной картиной мира. В рамках данной статьи мы подробно остановимся на англо саксонской модели. Представители англо-саксонского направления, в соответствии с преобладающим в их среде протестантским мировоззрением, рассматривают урегулирование конфликтов в основном как возможность переделать мир под себя, под собственную модель общества. Это прекрасно демонстрирует «миротворческая» деятельность США, базирующаяся на двух основных концепциях: - «жесткой силы» или «силового умиротворения», основанной на принципиальном предпочтении использования вооруженной силы в целях разрешения политических конфликтов; - «мягкой силы» или «экспорта демократии», основанной на использовании методов принудительного изменения политической картины мира под собственные стандарты («демократический мир») и массированном применении информационно-психологических технологий «ненасильственного» изменения государственной власти («бархатных революций») в странах, которые не стремятся добровольно войти в кильватер внешней политики США. Фактически же деятельность США и их партнеров по НАТО по «силовому умиротворению» и «принуждению к демократии» в различных регионах мира не только не устраняет первопричины протекающих там политических конфликтов, но напротив часто приводит к их обострению и переходу на новый, более масштабный, уровень. Так, политический конфликт в Ираке, ставший новым импульсом для обострения этнических и религиозных столкновений между суннитами и шиитами, арабами и курдами, способен вовлечь в затяжной вооруженный конфликт фактически весь Ближний Восток; конфликты на Балканах, в Косово, не только привели к возникновению в самом центре Европы крупнейшего моноэтнического анклава с населением, принадлежащим к иной культурной традиции, но и стали для международных экстремистов плацдармом для развертывания дальнейшей внешней экспансии (вторжение «армии освобождения Косово» в Македонию). Региональные конфликты специально инициируются в районах, имеющих для США стратегическое экономическое либо военное значение, для того, чтобы под видом миротворчества обеспечить там свое военное и политическое присутствие. Прямой результат такой деятельности – опасный прецедент с признанием независимости Косово; курс на формирование в этом анклаве нового военно-политического субъекта международных отношений (т.н. «НАТО-государства») создает плацдарм и поводы для новых «гуманитарных интервенций». Точно такую же цель преследуют и большинство разрабатываемых США операций информационно-психологического воздействия на конфликты. В последнее время операции такого характера принято объединять под общим названием «информационно-психологических войн». Также как и война классическая, информационно-психологическая война состоит из последовательности боевых операций, объединенных единым замыслом. Несмотря на достаточно большое разнообразие видов психологических операций, используемых в политической борьбе, планирование и реализация большинства из них у англосаксов подчиняется одной и той же логической схеме. В соответствие с этой схемой, стандартная операция информационно-психологической войны состоит из следующих этапов: 1. Политическое разделение общества на крупные социальные группы; 2. Политическая поляризация образовавшихся социальных групп (навязывание социальным группам идеологий конфликтующих между собой); 3. Инициирование политической активности социальных групп (в соответствии с ролью, отведенной им сценарием операции). 4. Контролируемая цепная реакция (управление поведением социальных групп). 5. Коррекция первоначальных планов операции (обратная связь). Информационно-психологическая операция начинается с инициирования процесса разделения общества на достаточно крупные политически однородные социальные группы на которые затем будет оказываться информационно-психологическое воздействие. Пример такого разделения – «сплочение» нации перед лицом угрозы, например, войны – при этом происходит сплочение всех политических лагерей: как сторонников силового решения, так и его противников, а также строгое отмежевание одних от других. Предположим, что информационно-психологическая операция – это форма реализации политической программы государства-агрессора. В этом случае ее цель – с одной стороны, сплочение и мобилизация сторонников политического курса агрессора и превращение их в послушный инструмент политики, с другой -обеспечение добровольного подчинения той части общества, которое может не принять политическую идеологию, разработанную политтехнологами государства-агрессора, и, как следствие, своими активными действиями чрезвычайно затруднить реализацию политического курса данного государства в сфере международных отношений. Для достижения этой цели необходимо, в первую очередь, разделить общество по политическому признаку на два или несколько лагерей: - на группу людей, готовых в целом поддержать политический курс агрессора и состоящую как из граждан своей страны, так и из граждан других стран (сторонники); - на группу людей, относящихся негативно к политическому курсу и готовых оказывать сопротивление в его реализации (противники); - на группу людей, не определившихся со своей позицией, в том числе – политически пассивных; колеблющихся, выжидающих и готовых примкнуть к большинству; - на группу сочувствующих (потенциальных союзников). В результате такого разделения в обществе формируются новые социальные группы, выдвигающие из своей среды неформальных лидеров, вокруг которых происходит первоначальное сплочение политически активных граждан, придерживающихся в целом близких политических взглядов и убеждений. Формируется определенная социальная среда, характеризующаяся повышенной восприимчивостью к «точечному» управляющему информационно-психологическому воздействию. В дальнейшем в социальных группах происходят процессы политической самоорганизации. Политические позиции отдельных членов социальной группы «притираются» друг к другу и становятся более радикальными, категоричными, полярными. Постепенно пропадают сомнения во взвешенности и разумной достаточности политических убеждений, которые придерживается группа, и при оценке тех или иных событий начинает превалировать коллективное мнение, которое всегда более упрощенное и категоричное, чем мнение индивидуальное. В результате такого процесса самоорганизации в группе формируется коллективное сознание, руководствующееся в выборе своего решения конечным, сравнительно небольшим числом факторов, что делает такую группу более уязвимой по отношению к внешнему управляющему воздействию – факторов (аргументов), как правило, немного, следовательно, группу легче убедить в истинности чего-либо или в ложности чего-то другого. Побудительной причиной начала процесса разделения общества на группы служит целевой вброс в информационное пространство специально сформированной политической идеологии, содержащей в себе образ политического события, его политическую оценку и набор правил поведения в особых условиях, создаваемых указанным событием в политической жизни нации, группы субъектов международной политики или мирового сообщества в целом. В условиях недостатка объективной информации с мест событий, разнородности источников информации и разноплановости интерпретации происходящих событий доминантными участниками политического процесса такая идеология дает уже готовую оценку происходящего, во многих случаях - уже достаточно упрощенную, схематичную и психологически комфортную для восприятия рядовым обывателем. Одним из ярких примеров применения технологии политической стратификации, позволившей сформировать в сознании людей «моральное право» на превентивное применение вооруженной силы, стала технология создания и управления образом внешнего врага – «международного терроризма», обладающего двумя важнейшими признаками – транснациональностью и трансграничностью. Не возникает сомнений в том, что результаты применения этой технологии оказали (и продолжают оказывать) существенное влияние на эволюцию современных политических процессов, конфликтов и кризисов. Борьба с т.н. международным терроризмом – это психологическая операция, которая позволила США воздействовать на ориентацию многих стран (вплоть до встраивания их в свой внешнеполитический кильватер, поставив их деятельность под достаточно жесткий контроль), а также - формировать новые военно-политические коалиции желающих влиять на внешнеполитическую деятельность многих государств. Для правящих элит государств, не желающих подчиняться военно-политической машине США, был удачно создан объект коллективной борьбы, не имеющий национальности и государственных границ, - международный терроризм, с которым необходимо вести войну на любой территории, даже если для этого требуется вторжение на территорию суверенного государства: ведь, если государство имеет на своей земле базы международных террористов, значит, оно его поддерживает; либо его сил не хватает, чтобы самостоятельно погасить очаги терроризма, - тогда ему надо помочь. Для союзников США по НАТО и иной проводимой ими деятельности по «умиротворению» современных конфликтов образ международного терроризма – хороший повод для оправдания своего участия в военных конфликтах, инициируемых США, перед гражданами собственных стран, – ведь, согласно политическому мифу о международном терроризме, они воюют не с конкретными народами и странами, а с общемировым злом, не имеющим ни национальной, ни территориальной принадлежности. Для населения стран, вынужденных поддерживать политику США, был создан более близкий для понимания персонифицированный образ международного терроризма – в лице конкретного человека, Усамы Бен Ладана, человека чуждой для европейца культурной принадлежности, несущего персональную угрозу жизни и здоровью каждого (через террористические акты, от которых вряд ли кто-нибудь может быть застрахован). Таким образом, избиратель, голосующий за вторжение в Ирак, Афганистан, получил возможность выразить свою ненависть не по отношению к абстрактному образу международной террористической угрозы (которая не воспринимается в сознании людей как угроза персональная, лично ему, его жизни и здоровью, его семье и т.п.), а по отношению к конкретному человеку, внешний вид и поведение которого вызывает инстинктивный страх на самом обыденном, бытовом уровне. Нет сомнений, что применение приведенных выше технологий формирования образа общего врага привело к добровольному или вынужденному сплочению вокруг США как минимум, ведущих европейских стран, что, совместно с изменением под влиянием США концепции НАТО (с упором на «силовое умиротворение»), сковало свободу политической воли стран и, в конечном итоге, обеспечило их добровольную подчиняемость США. Что, кстати, является главной целью любых психологических операций. В результате, США использует международный авторитет, материальные возможности и людские ресурсы приобретенных таким образом союзников во всех конфликтах со своим участиям, формируя и продвигая образ коллективного участия всего международного сообщества в разрешении или эскалации конфликтов, прикрывая свои агрессивные действия различными мандатами доверия от «международного сообщества», представленного своими союзниками, манипулируя принципом коллективной ответственности и делая наиболее рискованные политические решения руками союзников. В результате разделения общества по политическому признаку возникает тот набор политически активных социальных групп, которые и используются в информационно-психологических операциях в качестве объектов психологической обработки. Очевидно, что те социальные группы, которые в принципе поддерживают политический курс агрессора, станут основной движущей силой психологической операции, острием того «тарана», который нанесет удар по непокорным и станет убедительным доводом для сомневающихся и колеблющихся. Однако, для того, чтобы эта часть общества стала послушным инструментом в руках политтехнологов психологической войны, необходимо, чтобы она стала управляемой. Для этого в операции наступает очередная фаза – фаза применения технологий политической поляризации.
Для того, чтобы образовавшаяся в результате политической стратификации социальная группа стала управляемой, необходимо, чтобы внутри группы сформировалась собственная система норм политического поведения, обязательная к безусловному исполнению для всех ее членов. Формирование такой системы норм политического поведения происходит в результате воздействия на группу разработанной политтехнологами внешней идеологии. В результате система правил политического поведения базовой идеологии агрессора становится для социальной группы единственной нормой поведения, «правилами игры» для любого из его членов, что делает такую группу послушным инструментом реализации политики агрессора. Как правило, положения базовой идеологии формируются таким образом, чтобы сгладить последствия перенесенного гражданином стресса от его «добровольно-принудительного» включения в политическую группу (подсознание всегда очень точно распознает и чутко реагирует на применяемое к человеку психологическое принуждение) и, на фоне такого типично терапевтического воздействия, сформировать у него в сознании состояние психологического комфорта. В большинстве случаев возникающая в результате такого воздействия иллюзия защищенности и информационного превосходства приводит к добровольному замещению в сознании человека его собственных оценок, выводов и суждений (его картины мира) на уже готовый набор положений из политической идеологии. В итоге политическое поведение человека, подстроившегося под идеологический «зонтик», при любых значимых (с точки зрения сценария психологической операции) изменениях политической обстановки выстраивается в соответствии с содержащимися в базовой идеологии политическими установками и становится достаточно предсказуемым, а, следовательно, и управляемым Правила политического поведения в такого рода базовой идеологии – это схематично построенная инструкция по безусловному исполнению включенной в ее текст последовательности действий, программа, которая запускается при срабатывании заложенного в ней механизма внешней инициации. Установки базовой идеологии не допускают многовариантности поведенческого реагирования на одну и ту же политическую ситуацию. Типичным примером политической поляризации являются технологии организации и проведения «бархатных революций». Западные СМИ откровенно пишут, что сегодня технологии проведения операций по внедрению демократии с помощью кампаний гражданского неповиновения настолько отточена, что их методы превратились в руководство по победе в чужих выборах и смене политических режимов. В отношении «оранжевой революции» в Украине корреспондент Гардиан Иэн Трейнор открыто заявляет, что она тщательно спланирована, организована и проведена под контролем США, с использованием новейших американских технологий управления массовым сознанием: «эта кампания - творение американцев, утонченное и блестяще спланированное учение по массовому маркетингу и продвижению западного брэнда, которое было использовано в четырех странах за четыре года для спасения фальсифицированных выборов и свержения непривлекательных режимов». Известный российский политолог Сергей Кара-Мурза так описывает технологическую цепочку характерную для осуществления «бархатных революций»: 1. Психологическое разделение населения страны на «наших» и «не наших», используя для этого рекламную символику «революции» и иные привлекательные имиджевые решения, стимулирующие процесс подсознательной самоидентификации граждан не столько с политической идеологией «революционеров», сколько с их привлекательным образом и яркой символикой; введение символики «революции» в моду; 2.Создание образа коллективного врага и установление диктатуры на интерпретацию событий; 3. Внедрение в сознание «революционных масс» идеологических штампов, оправдывающих применение насилия, использования любых средств ради благородной цели («неотвратимость победы», «народ победить нельзя») и размывающее чувство индивидуальной ответственности (так, как это происходит в толпе). Цель этого – создание из поддерживающих идею «революции» личностей стихийную и абсолютно управляемую массу – политическую толпу, становящуюся послушным инструментом осуществления внешней политической воли, без колебаний идущая на любые провокации, нарушение законности (психологические технологии формирования и управления толпой сегодня изучаются как одно из направлений социальной психологии); 3.Внешний «разогрев» сформированной политической толпы, повышение уровня психологического напряжения, в том числе – в ожидании неизвестных событий, которые вот-вот должны свершиться и все координально изменить. Схожие системы идеологических установок и принципы построения базовой идеологии используются в современных западных тоталитарных сектах. Однако, секты преследуют цель полного подчинения сознания адептов, в то время как технологов психологических операций интересует управляемость только политического сознания и поведения. Многие отмечают, что при психологической обработке населения в ходе «оранжевой революции» политтехнологи штаба В. Ющенко использовали методики завоевания контроля над сознанием, описание которых приводит в своих публикациях известный исследователь тоталитарных сект Стивен Хассэн. В работе "Контроль сознания и феномен культа" он выделяет три стадии завоевания контроля над сознанием: 1. Размораживание. На этой стадии человека или группу лиц заставляют отказаться от критического восприятия действительности, самостоятельного мышления и одновременно навязывают стереотипы и поведенческие модели, выгодные манипуляторам. При этом любая альтернативная точка зрения рассматривается как заведомо ложная или "исходящая от дьявола". 2. Изменение. На этой стадии идет активная эмоционально-психологическая обработка новообращенного с целью введения его в состояние эйфории, и это новое состояние интерпретируется как признак приобщения к "высшим целям" или "общему делу". 3. Замораживание (консервация новых стереотипов). На этой стадии происходит отказ от старой идентичности и замена ее новой идентичностью. Человек чувствует себя "духовно возрожденным" членом "новой семьи" "спасенных". Во имя "высоких целей" он становится способным идти на самопожертвование: передать свою собственность, заниматься вербовкой новых членов, сбором пожертвований и т.д. Он меняет одежду, прическу, язык, иногда получает новое имя и тем самым окончательно вливается в новую "семью". Психологическая обработка «оранжевыми» своих сторонников и просто сочувствующих граждан удивительно точно совпадает с описанной С. Хассэном технологией контроля над сознанием, используемой в современных тоталитарных сектах. Так, в ходе "оранжевой революции" психологическая обработка граждан также проходила в три этапа: Этап первый - "размораживание": людям внушили, что у них "украли победу" посредством масштабных "фальсификаций" и призвали "защитить свой выбор" (хотя нарушения избирательного законодательства были с обеих сторон). Этап второй - "изменение": людей искусственно ввели в состояние транса, внушая им, что они - это новая "нарождающаяся нация", которая "борется за независимость" от "бандитской власти". Эмоциональная "накачка" происходила при помощи беспрерывного чередования "революционных" песен и "революционных" лозунгов, что позволяло создать некую особую "атмосферу майдана" (хотя эту "атмосферу" можно ощутить на вполне заурядном собрании любой тоталитарной секты). Этап третий - "замораживание": людей искусственно "законсервировали" в новом статусе - "родившейся нации", способной влиять на "новую власть" и тем самым определять "ход истории" (хотя, спекулируя на стремлении людей к улучшению жизни в стране и способности ради этой цели идти на самопожертвование, к власти пришла старая политическая элита, ранее активно созидавшая "преступный режим Кучмы"). Возвращаясь к роли в политической поляризации базовой идеологии, необходимо отметить, что в современных психологических операциях редко используется только одна базовая идеология, разработанная для социальной группы, обеспечивающей своей безусловной поддержкой политический курс агрессора; как правило, аналогичные идеологические системы разрабатываются и для других групп, возникающих в процессе политической стратификации, причем как для групп последовательных или потенциальных союзников, для которых необходима лишь незначительная модификация базовой идеологии, так и для явных или скрытых противников, в отношении которых действует специальная технология поляризационного воздействия. Для противников курса агрессора, организовавшихся в собственные социальные группы, процесс политической поляризации связан все с тем же частичным замещением собственных ценностей идеологическими положениями и оценками, импортированными извне, которое происходит в виде следующей последовательности этапов: - активное сопротивление внедрению в сознание положений базовой идеологии приводит не только к выявлению истинных намерений агрессора (позитивный результат), но и к частичному проникновению в сознание политических противников базовых установок идеологии агрессора (негативный результат); проникновение в сознание происходит через психологический оператор отрицания, - далее проникая в человеческое подсознание, положения базовой идеологии агрессора, дополненные действующим в сфере сознательной психической деятельности оператором отрицания, освобождаются от этого оператора и в, фактически, в исходном виде там закрепляются. Здесь действует известная физиологическая особенность человеческой психики: понятие «не» в подсознательной области высшей нервной деятельности человека не существует, оператор отрицания в этих условиях не работает: так, к примеру, если ребенку, идущему по бордюру, отдать команду «не упади», вероятность его падения при этом многократно возрастает. Таким образом, в рамках действия такой схемы происходит перенос положений идеологии агрессора через сознание политических оппонентов в их подсознание, только в сознании эти понятия закрепляются в негативном контексте, с оператором отрицания, в подсознании же этот оператор пропадает и положения базовой идеологии закрепляются как истинные. Если процесс политической поляризации в основном завершен, в действие вступают информационно-психологические технологии управления вектором политической активности социальных групп, к которым относятся внешняя инициация политической активности и управление цепной поведенческой реакцией, обеспечивающей срабатывание заложенной в индивидуальное и массовое сознание группы алгоритма политического поведения. В рамках данной схемы психологической операции политическая активность социальных групп регулируется посредством двух основных механизмов психологического управления: - во-первых, это внедренные в сознание членов политической группы через систему положений базовой идеологии наборы политических установок и правила политического поведения, каждый из которых имеет свой механизм инициации; таких наборов, как правило, несколько, причем в настоящий момент времени в политической группе действует только один набор, остальные же неактивны и ждут своей внешней инициации; - во-вторых, это особенность человеческой психики, основанная на ассоциативности внешнего восприятия окружающей действительности. Так, к примеру, известно, что, если в момент нахождения человека в определенном психологическом состоянии (например, в возбужденном) прикоснуться к нему или пожать руку, то это действие будет зафиксировано в его подсознании и однозначно связано с его психологическим состоянием в тот момент времени, т.е. сформируется четкий ассоциативный ряд; при повторном прикосновении или повторении указанного жеста с стороны инициатора по отношению к этому человеку, даже если прошло достаточно времени, исчезли первоначальные причины возбуждения и он в настоящий момент находится в устойчивом психологическом состоянии, отличном от предыдущего, сработает ассоциативный ряд и человек вернется в прежнее возбужденное состояние, а сам жест послужит для этого человека внешней инициацией цепной психологической реакции. В психологии на базе этой особенности человеческой психики разработаны и действую многочисленные техники «психологического якорения», в которых записанные в подсознания эмоциональные состояния называются «якорями». В человеческом подсознании «якоря» связаны с внешними факторами, приводящими к их инициации, посредством индивидуальной ассоциативной цепочки, при помощи которой можно в любой момент вернуть человека в запомненное подсознанием эмоциональное состояние и малым психологическим воздействием быстро изменить психологическое состояние и поведение человека, «переключив» его из устойчивого состояния в пограничное, и наоборот. Эти возможности современных «якорных» техник создают значительные возможности для скрытого, манипулятивного управления человеческим сознанием через его подсознательную деятельность. Причем, первоначальная инициация программы политического поведения группы происходит, как правило, от внешнего управляющего импульса; зато последующая цепная реакция и последовательное замещение, по мере их выработки и достижения промежуточных целей операции, одних наборов политических установок другими происходит, как правило, без внешнего участия, поскольку те промежуточные цели психологической операции, которые достигаются в результате деятельности социальной группы, в момент достижения становятся новым «спусковым крючком» - запускающим процесс автоматической замены прежнего набора поведенческих установок, уже полностью отработанных, на новую из набора, содержащегося в базовой идеологии. Типичным примером применения технологий управления политически активными группами с помощью программирования и инициации цепных поведенческих реакций являются все те же «бархатные революции». В них формирование политически активной группы революционеров завершается преобразованием их в политическую толпу, стихийную массу, ищущую, куда бы выплеснуть свою разрушительную энергию. Именно это и происходит в результате внешней инициации активности толпы, в ходе которой ей задают цель и направляют всю резко высвободившую энергию политической толпы на поражение противника (технологии управляемого социального взрыва). И, наконец, в современных технологиях проведения психологических операций предусмотрен специальный механизм внешнего вмешательства – это т.н. механизм «обратной связи». Он предусмотрен для оперативной коррекции схемы операции, на случай если та пойдет не по намеченному плану. В сущности, это – механизм быстрого реагирования, когда корректировка вносится в условиях фактической нехватки времени и ресурсов. Многократно повышая эффективность психологических операций, этот механизм, месте с тем, вносит в технологический процесс дополнительные риски и элементы случайности. Оценка эффективности операции по ее внешним проявлениям в среде, на которую направлено ее воздействие, всегда субъективна, а недостаток времени не позволяет в оперативном режиме набрать статистику наблюдений, необходимую для принятия единственно правильного решения. Существование этого субъективного фактора, создает для процесса реализации психологической операции угрозу скрытого внешнего управления. Другими словами инициативу могут перехватить силы против которых направлена психологическая операция.
Автор: Андрей Манойло
|
