Возвращаясь к теме развития Российского флота, никак не получится обойти вопрос морской авиации, и её базирования в море. Авианосец – один из самых сложных компонентов флота, его строительство и эксплуатация – трудоёмки и затратны. По этой причине постройка новых авианосцев - одна из не самых близких перспектив. Но есть причины, по которым Советский флот пришел (не самым коротким путём) к пониманию необходимости авианосцев. Есть причины, по которым новый Российский флот неизбежно будет двигаться в этом направлении.
Когда заходит речь о новом российском авианосце, почти всегда скептически настроенная часть оппонентов, кроме доводов о стоимости постройки и эксплуатации, а также отсутствии на текущий момент мест базирования (эти проблемы решаемы), приводит концептуальные аргументы. А именно: цели и задачи для авианосца на нашем флоте отсутствуют, вполне возможно создать сильный флот и без него; боевая живучесть авианосца мала и делает «плавучий аэродром» уязвимым для средств поражения, а опыт применения авианосцев во Второй мировой войне устарел, и «не стоит готовиться к войне середины прошлого века».
Самое распространённое мнение, в том числе и уважаемых авторов, таково: авианосец – это средство агрессии против отсталых и удалённых «папуасов», нам он не нужен, поскольку нападать мы ни на кого не собираемся. Забавно, но это те же слова, которыми пользовались в СССР противники авианосцев – «это оружие агрессии». Такое мнение не позволило нам иметь полноценные авианосцы ещё в 60-х. Советское высшее политическое руководство не очень верно представляло задачи авианосца в составе флота и тоже считало, что авианосец нужен для ведения военных действий у чужого побережья. А поскольку Советский Союз ни на кого нападать не собирается, то и строить их не надо. Думаю, подобный вывод станет очевиден, если понаблюдать за действиями американских авианосных ударных групп (АУГ) в последние годы. Американские авианосцы всегда на виду, и служат практически единственным источником знаний об этом виде вооружений. Между тем, строился единственный в мире полноценный авианосный флот не для колониальных войн, а для противодействия советскому флоту на океанских просторах, изоляции и уничтожения его в местах базирования. Ударные операции против побережья требовались только в ходе «периферийных конфликтов холодной войны» и стали восприниматься, как основная функция, лишь, когда показалось, что исчезновение Советского Союза позволило ликвидировать флот основного противника невоенными методами. Необходимость же авиации в боевых действиях на море убедительно доказал американцам опыт Второй мировой войны.
Советская военная научная школа также признавала необходимость базирования морской авиации не только на береговых аэродромах, но и непосредственно в море. В середине 50-х годов планировалось разделить авианосцы по функциям для ударных задач и обеспечения противолодочной и противовоздушной обороны (ПЛО и ПВО) соединений кораблей. В 1955 году был готов эскизный проект лёгкого авианосца на 40-50 самолётов, в 1959-м два проекта ударных авианосцев на 60 и 100 самолётов. Однако, воплощения планов в жизнь не произошло по причине бурного развития ракетной техники, которое вызвало пересмотр концепций применения флота. Главными стали три направления развития флота, а именно: противолодочное (борьба с ПЛАРБ), противоавианосное (с применением надводных и подводных сил, а также морской авиации) и МСЯС (подводные носители баллистических ракет обеспечивались всеми имеющимися силами флота). Американцы же продолжали послевоенную линию, где главной ударной силой флота были авианосцы, которые должны были уничтожать силы флота противника в море и в базах. На них же возлагалась основная функция ПЛО в Атлантическом и Тихом океанах. Надводным же кораблям отводилась в основном функция охранения авианосцев.
Возможности развивавшихся по этим концепциям морских сил, противостоящих друг другу, постоянно анализировались. Например, в 1972 году была выполнена научно-исследовательская работа под шифром «Ордер», вывод которой звучал так: «Авиационное обеспечение ВМФ является первостепенной, неотложной задачей, поскольку она затрагивает вопросы морских стратегических ядерных сил; без авиационного прикрытия в условиях господства противолодочной авиации вероятного противника мы не сможем обеспечить не только боевую устойчивость, но и развертывание наших подводных лодок как с баллистическими ракетами, так и многоцелевых, являющихся главной ударной силой ВМФ; без истребительного прикрытия невозможна успешная деятельность морской ракетоносной, разведывательной и противолодочной авиации берегового базирования - второго по значению ударного компонента ВМФ; без истребительного прикрытия невозможна более или менее приемлемая боевая устойчивость надводных кораблей». (Из книги профессора, капитана 1-го ранга В.Д.Доценко «История военно-морского искусства».) Иными словами, противодействие авианосному флоту без собственной авиации морского базирования представляется затруднительным.
Подобные этой комплексные исследовательские работы, проводившиеся ранее, привели к возобновлению отечественной программы авианосных морских сил. Довлеющее в высшем руководстве страны представление об авианосцах, как об инструменте агрессии, не позволили перейти к исследованиям концепции применения авианосцев с ударной функцией. Из первоначальных наработок она была исключена. Но даже оставшуюся функцию - обеспечение сил флота, планировалось решать ограниченными мерами. Так родились советские тяжелые авианесущие крейсера (ТАВКР). Исследование боевой эффективности их первой серии, имевшей на вооружении только вертолёты и самолёты вертикального взлёта и посадки, и привели к появлению первого полноценного (несмотря на прежнее обозначение – ТАВКР) авианосца проекта 11435 «Рига», ныне «Адмирал Кузнецов» и однотипного, но недостроенного «Варяг», (ныне «Ши Лан» в составе ВМС НОАК). Укрупнение проектов было связано с необходимостью размещения достаточно большого количества самолётов для эффективности их носителя. А так же с тем обстоятельством, что погодные условия акваторий применения авианосцев, не позволяют сделать его небольшого водоизмещения – взлёт и посадка при сильном волнении возможны только на крупном корабле. Скажем, американцы, имеющие самые крупные корабли этого класса, взлетают и садятся при 7 баллах.
Те, кто говорит о «Кузнецове», как о «неполноценном авианосце», не правы. Сложности с созданием отечественной паровой катапульты для старта самолётов с палубы, привели в качестве временной меры к трамплинному старту. Он неожиданно привёл к дополнительным плюсам в виде меньшей технической сложности и возможности взлёта при минусовых температурах. Наличие противокорабельных ракет «Гранит» (в ходе грядущей модернизации будут заменены более современным комплексом), только увеличивает боевые возможности авианосного ордера, позволяя применять это оружие с собственным авиационным прикрытием и загоризонтным наведением. Отсутствие на борту самолётов дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО) частично компенсируется отработанной в ходе боевых служб и походов практикой выдвижения на угрожаемом направлении кораблей радиолокационного дозора (РЛД), прикрываемых также авиацией с борта ТАВКР. Небольшое количество базирующихся ныне на корабле самолётов не является неразрешимой трудностью. А отработанная практика построения района ПВО авианосного ордера (с тремя зонами по дальности и четырьмя секторами и зонами боевого дежурства корабельной авиации и кораблей группировки) позволяет эффективно противодействовать воздушному противнику даже имеющимися средствами.
Теперь о том, насколько «плавучий аэродром» уязвим в бою. Немного «шапкозакидательские» представления о боевой живучести авианосца, приводят к мнению, что такая крупная цель весьма уязвима, и её легко вывести из строя. Здесь, однако, следует учитывать, что если место нахождения авианосца невозможно скрыть, это не значит, что его легко поразить.
Начнем с того, что противокорабельные средства поражения в случае с авианосной группировкой будут применяться на предельных дальностях, поскольку подойти к авианосцу для выстрела «в упор» не позволит палубная авиация и другие корабли ордера. А главной функцией палубной авиации и будет борьба с носителями ПКР как надводного и воздушного, так и подводного противника. Дальность действия палубной авиации и есть тот самый «зонтик», прикрывающий группировку от выхода противника в ближнюю зону и заставляющий применять оружие на предельных дальностях.
Здесь вступает в действие противоракетная оборона группировки. Если у американцев собственные противоракетные средства авианосца относительно слабы, и борьба с противокорабельными ракетами (ПКР) возложена в основном на мощные зенитные средства кораблей сопровождения, то у нас они дополняются собственной мощной ПВО корабля ближнего действия. На ТАВКР «Адмирал Кузнецов» установлено восемь ЗРПК «Кортик» (суммарно 96 стволов калибра 30 мм., 64 готовые к пуску ракеты ближнего действия 9М311, боезапас - 256 ракеты), шесть АУ АК-630М (ещё 36 стволов), четыре ПУ ЗРК «Кинжал» (192 ракеты).
Но что, если ПКР всё же стартовали с носителей, и какая-то часть их прорвалась сквозь противоракетную оборону ордера и самого авианосца? Не станем рассуждать о предотвращении такой ситуации принципом «допустимых потерь» и неизбежностью ответа по носителям палубной авиации и кораблей группировки. Рассмотрим худший вариант.
Здесь придётся сказать о конструкционной защите авианосцев, которые, являясь главной целью для противодействующих сил, должны иметь боевую живучесть, основанную не только на ПВО. Скажем, в корпусе американских авианосцев броневая сталь используется для изготовления полётной палубы и палуб, расположенных ниже; переборок бортовой конструктивной защиты; днищевого броневого настила. Ещё на авианосцах типа «Forrestal», бортовая защита состояла из пяти продольных броневых переборок, доведённых до четвёртой палубы и простирающихся по всему кораблю. Ширина отсеков бортовой конструктивной защиты достигает 6-7 метров, а суммарная толщина бортовой брони составляет 150 мм. Образованные переборками отсеки заполняются топливом, водой и специальным пористым наполнителем. По оценкам американских специалистов, вывести из строя авианосец способны попадания 7-12 советских противокорабельных ракет, а потопить не менее 20. Аналогичная защита применялась на советских ТАВКР проектов серии 11434. Общая масса броневой защиты достигает 1700 т., а суммарная толщина бортовых наклонных броневых конструкций достигает 140 мм. При этом наружная обшивка играет роль первичной преграды, заставляющей сработать взрыватели подлетающих ПКР. А для проекта 11435 («Адмирал Кузнецов») подводная и надводная конструкционная защита была существенно улучшена и прошла испытания на натурных отсеках.
Живучесть авианосца может хорошо проиллюстрировать известный случай. Когда в 1969 г. на авианосце «Энтерпрайз» после самопроизвольного взрыва 127-мм НУРС сдетонировал боезапас, находящийся на палубе (всего примерно за 20 минут произошло 18 мощных взрывов), в том числе восемь (!) 500-фунтовых авиабомб, несмотря на сильные повреждения и пожар, последствия оказались отнюдь не катастрофическими. Уже через несколько часов, пожар был ликвидирован, и корабль в принципе был готов принимать на борт самолёты. Взрывы произошли 14 января в семидесяти милях от Гонолулу, а уже 5 марта авианосец после ремонта в Перл-Харборе вышел в море.
Также не стоит переоценивать возможности западных ПКР, основную массу которых составляют сейчас ПКР «Гарпун». Здесь вспоминается как в 1988 г. американцы топили иранский фрегат «Sabalan» британской постройки, водоизмещением всего-навсего 1100 т. Пожар, вызванный попаданием первых двух ПКР «Гарпун», был потушен спустя 7 минут. Третье попадание так же не привело к фатальным последствиям. Пришлось добивать 500-килограммовыми авиабомбами, и только после третьей он пошел ко дну.
Теперь давайте посмотрим, что же изменилось со времён применения авианосцев в крупномасштабных действиях на море прошлого века, и какая роль может отводиться авианосцу в перспективном Российском Флоте. Начнем с того, что количество и качество мировых авианосных сил только увеличивается. Развитием авианосных программ занимаются страны, до сих пор не обладавшие сильным флотом. Американский флот, доведя суммарные возможности своих авианосных сил до 2740 самолёто-вылетов в сутки, продолжает повышать их эффективность. А учитывая, что любой сценарий крупномасштабных боевых действий на море будет включать американский флот как одного из участников, можно твёрдо говорить, что война на море в 21 веке будет вестись с применением авианосных сил.
Возможности любого флота, лишенного своей авиации на море, в столкновении с авианосным, будут упираться в описанную выше дальность применения оружия, ограниченную дальностью действия корабельной авиации. При этом корабельная авиация будет не только «длинной рукой» собственных средств поражения авианосной группировки, но существенно увеличит суммарный их залп. Частично компенсировать неравноценные возможности другими средствами можем, пожалуй, только мы, поскольку традиционно имеем сильные позиции по средствам ПВО, в том числе и морским. При этом, оснащённый только мощным ПВО флот в противостоянии авианосному, сможет только лучше отбиваться от имеющего инициативу противника. Говорить о поражении авианосной группировки в такой ситуации сложно. Применение в качестве противодействия АУГ подводных сил, так же упирается в немалые её возможности по ПЛО. Здесь выход на дистанцию пуска будет критически опасным.
Ситуация меняется при наличии у обеих противоборствующих сторон авиации в море. Истребительное прикрытие надводных сил затрудняет применение по ним авиации. Прикрытие с воздуха районов развёртывания подводных сил позволяет им действовать ближе к объектам атаки, избавляя от авиационной ПЛО. Наконец, действия собственной авиации ПЛО вообще невозможно без воздушного прикрытия. Здесь противоборство вступает в ситуацию неопределённости, которая уже исключает полное преимущество одной из сторон, оставляя возможность победы по способностям и выучке экипажей и по военной удаче. Это и есть паритетная ситуация, чаще всего исключающая саму возможность конфликта по соображениям неопределённости результата или неприемлемых потерь. Именно поэтому появление в ВМС Китая всего одного авианосца так беспокоит мощный авианосный флот США.
Есть ещё одна иллюзия по возможностям Флота, лишенного авианосцев. Это сугубая охрана побережья, обеспечиваемая действиями береговой авиации. При наличии береговой линии большой протяженности преимущество снова будет на стороне авианосной морской группировки. Она будет иметь возможность нанесения ударов по берегу, не входя в ближнюю зону поражения береговых средств и прибрежного флота, оставаясь под защитой своей авиации и подводных сил. «Право первого хода» может обеспечить превентивный удар по аэродромам и не даст возможности осуществлять эффективную ПЛО. А время реакции береговой авиации существенно выше, чем у корабельной. Вынос же зоны обороны дальше от берега с помощью собственных авианосных сил, как ни странно, дешевле и эффективней, чем равнозначное по возможностям укрепление береговой обороны и прибрежного флота.
Собственно, эти соображения привели к появлению Советских авианосцев, они же заставляют думать о них и сейчас. Автор Александр Горбенко
|
