Вокруг перспективного комплекса дальней авиации (стратегического бомбардировщика) ПАК ДА ведутся ожесточенные споры. Возмутителем спокойствия стал заместитель председателя правительства по вопросам ВПК Дмитрий Рогозин. Напомним, работы по "стратегу" идут с 2008-го года. Недавно стало известно, что уже готов аванпроект новой машины. Необходимость разработки дальнего бомбардировщика даже была упомянута в февральской программной статье Владимира Путина. Однако в начале июня Рогозин объявил ПАК ДА и вообще всю стратегическую авиацию бесполезными. "Посмотрите на уровень развития противовоздушной и противоракетной обороны: все эти самолеты никуда не долетят. Ни наши к ним, ни их к нам", — заявил вице-премьер. (Американцы, активно разрабатывающие проект NGB-3, явно об этом не догадываются). Кроме того, Рогозин выразил сомнения в том, что дальняя авиация в принципе будет развиваться как носитель ядерного оружия, разом урезав ядерную триаду до двойки.
Такая оценка не встретила понимания ни в Генеральном штабе, ни у шефов Рогозина. Начальник ГШ Николай Макаров сообщил о разработке принципиально новой системы, Владимир Путин потребовал ускорить процесс. Тем не менее, 18 июня Рогозин заявил о готовности отстаивать свою позицию, повторив старый тезис: "При современном развитии средств ПВО/ПРО такие цели будут уничтожены на подходе". А еще спустя несколько часов вице-премьер написал, что не имеет ничего против проекта ПАК ДА — но ставку нужно делать на перспективные гиперзвуковые системы. Заявления вице-премьера были немедленно поддержаны некоторыми военными экспертами.
Между тем, пассаж о том, что при современном состоянии ПВО стратегические бомбардировщики "не долетят", выдает полное непонимание сути проблемы. Во-первых, им никуда не нужно "долетать": стратегический бомбардировщик в ядерной войне – это прежде всего носитель крылатых ракет (КР) с дальностью полета около 2,5 тысяч км. При этом летящая на предельно малых высотах крылатая ракета – крайне проблемная цель для ПВО. Во-вторых, противовоздушная оборона отнюдь не всемогуща. Например, ее разработчики так и не смогли дать адекватный ответ на появление стелс-технологий.
Вопреки мнению Рогозина, равновесие сил в последние 30 лет сдвинулось не в пользу противовоздушной обороны, а в сторону ударных самолетов. Скажем, известные байки о сбитом древним советским С-125 F-117 игнорируют три неприятных для профессиональных шапкозакидателей факта. Во-первых, "Найтхок" третий раз летел по одному и тому же маршруту – привыкшие к абсолютной безнаказанности американцы расслабились. Во-вторых, его сбили практически в упор. В-третьих, даже на расстоянии 14 км использовался не радар, а визуальный канал наведения, оснащенный тепловизором.
Кроме того, со времени первого полета
F-117 прошло больше 30-ти лет, и нет никаких оснований полагать, что технологии малозаметности с тех пор развивались медленнее, чем средства ПВО. Так, эффективная поверхность рассеяния (ЭПР) F-35 составляет 0,0015 м, и едва ли это можно объявить американской пропагандой – самолёт предполагается активно экспортировать, и у покупателей будет возможность проверить его характеристики. При этом возможности С-300 ограничены перехватом целей с ЭПР не менее 0,02 м.
Новое поколение стратегических бомбардировщиков может стать вполне эффективным и необходимым средством доставки боеприпасов. В частности, "стратеги" не случайно являются неотъемлемым элементом ядерной триады. По американским данным, после получения сигнала о ядерном нападении на принятие решения об ответном ударе отводиться 25 минут (довольно длительная процедура — суровая необходимость, сбои в системе предупреждения о ракетном нападении происходят достаточно регулярно). Еще 3-4 минуты уходит на собственно запуск. Таким образом, время реакции стратегических ядерных сил на нападение противника составляет почти полчаса. Это вполне терпимо, когда речь идет об ударе межконтинентальных баллистических ракет (МБР), однако они отнюдь не являются единственным средством доставки ядерных зарядов. Их дополняют, например, баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ). Особенностью этого оружия является малое подлетное время – при старте из акватории Баренцева или Средиземного моря ракеты достигнут целей в Центральной России за 8-10 минут. Столь же малым подлетным временем обладают и ракеты средней дальности. Сейчас они запрещены договорами СНВ, однако договоры подозрительно легко нарушаются.
Иными словами, при атаке БРПЛ или ракет средней дальности командование вынуждено выбирать между двумя неприятными вариантами – либо скрупулезно выполнять стандартные процедуры, смирившись с тем, что огромная часть ядерного потенциала может быть уничтожена, либо принимать решение о массовом запуске до полной проверки поступившей информации.
Разумеется, кроме стационарных МБР, существуют еще морские и наземные мобильные комплексы. Однако у них свои проблемы. Например, связаться с погруженными субмаринами можно только в диапазонах очень низких (ОНЧ) и крайне низких (КНЧ) частот. Передатчики, работающие в этих диапазонах, довольно громоздки ( 43-й узел связи ВМФ РФ – это 650 га площади и почти два десятка антенн высотой 270-305 м). Такие конструкции существуют в единичных экземплярах и крайне уязвимы при превентивном ударе. При этом сигнал надо еще принять. Предназначенная для этого антенна имеет длину несколько сот метров — "выпустившая" такой "хвост" подлодка может двигаться со скоростью не более 3 узлов (5,6 км/ч) на глубине не более 30 м и практически неспособна маневрировать. Как следствие, субмарины выходят на связь со значительными перерывами, что дает противнику запас времени на их поиск и потопление. Мобильные наземные комплексы также недостаточно подвижны, чтобы вовремя выйти из под удара (скорость передвижения — 45 км/ч по шоссе и 15 км/ч по грунту).
Теперь вернемся к "стратегам". В случае получения сигнала о ракетном нападении подготовленные самолеты с экипажами могут взлететь за несколько минут и быстро оказаться вне зоны поражения. При этом решение об их использовании не будет иметь необратимого характера – если информация не подтвердится, бомбардировщики просто вернуться на базы. Иными словами, наличие стратегической авиации позволяет вывести очень значительную часть ядерного потенциала из-под удара, не принимая при этом "судьбоносных" решений. Таким образом, есть все предпосылки для того, чтобы стратегические бомбардировщики нового поколения остались эффективным и необходимым элементом ядерной триады.
Столь же значимой может быть и их роль в конвенциональных (с применением обычного оружия) и ограниченных ядерных войнах. Во-первых, "стратеги" дают уникальные возможности для "быстрой" проекции силы в пределах полушария. Во-вторых, они — ценное приобретение даже в случае войны около собственных границ. Возможности сосредоточения тактической авиации на каком-либо направлении ограничены "несущей способностью" имеющихся поблизости аэродромов, которая не безгранична. В итоге стратегические бомбардировщики, способные нанести удар с защищенных баз в глубине страны, оказываются необходимым средством усиления. Об этом наглядно свидетельствует американский опыт. Б-52, превращавшие позиции иракцев во время "Бури в пустыне" в лунный ландшафт, радикально облегчали жизнь сухопутным войскам. За первые полгода войны в Афганистане всего восемь B1-B сбросили около 40% массы бомб, примененных коалиционными силами. Во время вторжения в Ирак B1-B доставили к "потребителю" 43% всех корректируемых бомб. В-третьих, стратегические бомбардировщики – достаточно эффективное средство противодействия авианосным группировкам.
Иными словами, инициативы Дмитрия Рогозина живо напоминают крестовый поход против авиации, предпринятый в свое время Никитой Хрущевым. При этом предлагаемая нынешним вице-премьером гиперзвуковая альтернатива "стратегам" выглядит намного фантастичнее "ракетомании" советского лидера. Ведь гиперзвуковые системы, способные заменить стратегическую авиацию (например, HTV-2), пока неудачно испытываются даже в США. При этом речь идет об одноразовых и невозвращаемых аппаратах. Первое определяет их узкую специализацию и невозможность масштабного использования в неядерных конфликтах – каждый запуск стоит американцам очень недешевой баллистической ракеты-разгонщика. Второе исключает опцию "обратимости решений". Что же касается появления многоразовых гиперзвуковых бомбардировщиков, то это достаточно отдаленная перспектива. Сейчас можно лишь сочетать малозаметные бомбардировщики с гиперзвуковыми крылатыми ракетами дальностью 1500-2000 км.
Таким образом, деятельность наследников Хрущева может поставить крест на реалистичной и эффективной концепции.
|
